Говорит Марк Шайя:
— Я познакомился с Франсисом Кюркджяном чуть более 15 лет назад на дне рождения общего друга. Он сидел рядом со мной, и я спросил его: чем ты занимаешься? Он ответил: я парфюмер. Вот так я и выяснил, что он создал «Le Male» для «Jean Paul Gaultier», а также работал с огромным количеством модных домов, с самыми популярными ароматами в мире. Я сказал ему: почему я никогда о тебе не слышал? Как тебя зовут? И он ответил: Франсис Кюркджян.
Когда мы приступили к работе над брендом, то собирались назвать его «Франсис Кюркджян, дизайнер и парфюмер». Но однажды Франсис предложил добавить слово «Maison» перед «Франсис Кюркджян».
Говорит Франсис Кюркджян:
— Мне нравится слово «Maison» — «дом». Это что-то из моего детства. Труппа, дом, труппа танцоров, модный дом. У «дома» есть история, прошлое.
Говорит Марк Шайя:
— У него есть ценности, душа, горячее сердце и друзья.
Говорит Франсис Кюркджян:
— Есть будущее и наследие.
Говорит Марк Шайя:
— Спустя некоторое время каждый из нас нашел свое место. Франсис стал арт-директором, парфюмером и основателем бренда. У него отличное творческое чутье и деловая жилка. Я же пришел из мира бизнеса, и при этом я тоже не чужд творчеству. Мне кажется, именно это сочетание двух наших ролей позволило бренду вырасти, и при этом сохранить свою индивидуальность.
Говорит Франсис Кюркджян:
— 20 лет я отдавал себя другим. И это вдохновение сродни актёрскому, я часто сравниваю свою работу с игрой актёров. Я примерил на себя все эти роли: цветочные, свежие, зеленые, древесные, ванильные, кожаные. Объединить их вместе под одним брендом — это значит, что я могу предложить как свежие так и старомодные ароматы, как гардероб, созданный Ивом Сен-Лораном, от куртки-сафари до платья «от-кутюр».
Такие параллели цепляют меня за живое, а затем цепляют и других людей, помогают им понять мой подход. Весь парфюмерный гардероб, который мы создали, отличается нетривиальным подходом. Идея в том, чтобы предложить женщинам свободу быть такими, какими они хотят. Им не нужно беспокоиться о качестве — это моя работа; или о шлейфе — это тоже моя работа. Мы предлагаем им множество ароматов, свободу выбора. Предлагаем им выбор. Быть свободными.
Париж — единственное место, где я могу быть парфюмером. Я был бы несчастен, если бы мне пришлось жить в Грассе. Мне нужна жизнь, шум, люди, сумерки и золотые лучи солнца на куполе Дворца инвалидов. Мне нужна Сена, Мост Искусств, мне нужно все это. Мне нужны мои друзья, моя жизнь... Моя жизнь в Париже.
Я целыми днями пропадаю на улице. Вдохновение не приходит ко мне, если я просто сижу и жду. Так не бывает. Я начинаю работать очень рано, я ранняя пташка. Я встаю в 5 утра, рассылаю первые письма, затем прихожу сюда и слушаю парфюмы. Я стараюсь воплотить все, что приходит мне в голову. Я никогда не начинаю работу со словами: так, тут у меня будет тубероза, роза, лаванда, древесина или ваниль.
Я всегда спрашиваю себя: что я хочу выразить, что я хочу создать? У меня всегда есть визуальный образ перед глазами, который я могу выразить через название. Придумывать название — как правило моя работа, затем я предлагаю его Марку. Как будто он мой первый покупатель. Он — первый человек, с которым я обсуждаю что-либо. Иногда он говорит: да, давай сделаем это.
Первое обсуждение — всегда с ним, мы говорим о названии. Есть такое правило: не может быть аромата без истории. Как может быть парфюм без истории? Это бессмыслица.
Флакон, название и запах подчеркивают то, что мы хотели сказать. В целом, спустя несколько недель первая формула готова в компьютере и я впервые записываю ее. Через неделю я вновь открою ее, прочитаю снова и обязательно внесу какие-то изменения. Спустя 2 или 3 недели все выверено, подготовлено, и аромат становится реальным. И это самый волнующий момент!
Неважно, удался аромат или нет, соответствует моим ожиданиям или нет — я наношу его на кожу в первый раз. А затем одно из двух. Он может быть совсем неудачным, это моя вина и я злюсь, что недостаточно все продумал. И наоборот, это может быть успех. Тогда я жду еще недельку: он должен отстояться. В какой-то момент аромат приобретает завершенность, ваниль вступает в свои права. Это натуральные, живые ингредиенты. Как рататуй. Да, это отличное сравнение. Рататуй прекрасен в первый день, но на следующий день он еще лучше. И мой следующий день — это неделя.
Для меня ингредиенты — это инструменты, и я не отдаю предпочтение одним перед другими. Я не люблю жасмин больше, чем флёрдоранж. В каком-то смысле я очень нечестен. Я люблю их все, потому что они мне полезны сегодня для какой-то конкретной цели. Я постоянно поддерживаю диалог со своими поставщиками. Я оберегаю их и забочусь о них. Так же, как они заботятся о растениях.
Говорит Марк Шайя:
— Мы можем изучать химию, научиться распознавать запахи, смешивать их, но это не сделает из нас творцов. Я могу научиться рисовать и идеально скопировать Караваджо или Микеланджело, но это вовсе не значит, что я гений. Мне кажется, парфюм — это форма выражения, которая позволяет нам выйти за пределы ингредиентов и прикоснуться к области творчества.
Говорит Франсис Кюркджян:
— Есть фабрика, процесс производства и ингредиенты. Есть около 30 человек, которые стоят за всем этим. И только я единственный, кто слышит результат. По крайней мере первые несколько недель или месяцев. Затем я подключаю Марка и даю ему послушать. Затем мы приглашаем еще двоих или троих сотрудников компании. Постепенно, чтобы оценить первые впечатления. И затем, опросив двух или трех ключевых сотрудников, продолжаем проект. Мы не спрашиваем всех подряд постоянно. Только тех, кого мы выбрали. Как правило, нам не приходится что-то сильно исправлять.
